Кто «придумал» Церковь и как жили первые христиане

Какой была христианская Церковь в самом начале? Как совершались первые литургии? О чем апостолы говорили в своей проповеди иудеям и язычникам? С какими трудностями столкнулись апостолы и первые христианские общины? Об этом ко дню рождения Церкви, празднику Пятидесятницы, — в новом материале «Фомы».

На 40-й день после Воскресения Христос на глазах у Своей Матери, немногих учеников и последователей вознесся от этой видимой земли на невидимое для нас Небо (Деян 1:9-11).

Однако Господь, оставляя своих учеников, сказал им, что Он уходит не навсегда, что Он вернется, чтобы судить мир. Христос не бросил апостолов в одиночестве на этой земле. Он пообещал им, что к ним придет Святой Дух, который никогда их не оставит. Господь прямо называет Его “Утешителем”: «И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет» (Ин 14:16-17).

Когда Он придет, то в этом мире появится нечто совершенно новое. Возникнет Церковь, которая будет жить Духом Святым и во главе которой будет стоять Сам Христос. Эту Церковь никто и никогда не сможет одолеть. Она будет существовать до самого конца, утешая всякого, кто захочет быть со Христом, помогая на его тяжелом жизненном пути, преображая его душу и тело своими Таинствами.

Церковь – это самый драгоценный дар, данный человеку Богом. Это Тело, организм, в котором струится жизнь Христова. И этот организм созидается Святым Духом, как пишет апостол Павел. «Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, — так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом» (1 Кор 12:12–13).

Что делали апостолы после Вознесения Христа?

Ученики и последователи Христа вернулись в Иерусалим, ожидая исполнения того обещания, которое дал им Господь. О периоде между событиями Вознесения Господня и Сошествия Святого Духа апостол Лука рассказывает очень немного. Однако и этого достаточно, чтобы представить себе состояние последователей Богочеловека, разглядеть уже в этот период «ожидания» проступающие черты будущей Церкви.

«Все они, – сказано в Деяниях, – единодушно пребывали в молитве и молении, с некоторыми женами и Мариею, Материю Иисуса, и с братьями Его» (Деян 1:14). Именно общая соединенность, нерасторжимость христиан будет подчеркиваться апостолом Лукой и позднее – после Пятидесятницы. И это не случайно.

Апостол постоянно направляет взгляд читателя на важнейшее условие и смысл жизни в Церкви. Единодушием верующих преодолевается атомарность и «разбросанность» отдельных личностей. Именно внутри Церкви они обретают непосредственность взаимного общения. Непреодолимые, казалось бы, границы эгоизма здесь разрушаются и человек, не утрачивая своей индивидуальности, становится частью единого организма, частью (внимание!) Тела Самого Христа. Таков высочайший статус того, кто входит в Церковь.

Тот же апостол Лука в последних стихах своего Евангелия замечает, что ученики Христа после Вознесения их Учителя «пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога» (Лк 24:53).

Что же значит «прославляя» и «благословляя»?

Это два особых типа служения Богу. Благословение – это традиционная еврейская молитва, которая начинается словами «Барух ата Адонай» и дословно переводятся как «Благословен Ты, Господь Бог наш». А то, что ученики Христа «прославляли» Бога означает, что в храме они постоянно читали Псалтирь, которая с еврейского языка так дословно и переводится – «хваления».

Кроме того, до Пятидесятницы между учениками Христа по инициативе апостола Петра было принято решение бросить жребий и избрать нового, 12-го апостола вместо покончившего с собой Иуды. Восполнение числа апостолов особенно важно тем, что еще раз подчеркивает тот авторитет, которым они обладали уже тогда, как непосредственные свидетели воскресения Иисуса Христа и как те, кого лично избрал Сам Бог: «Не вы Меня избрали, но Я вас избрал» (Ин. 15:16).

Именно в этом раскрывался их совершенно особый, ни с чем несравнимый статус, который поставил их впоследствии во главе Церкви. Избранные Самим Богом апостолы заложили в Церкви ее внутреннюю священническую иерархию. И вся длинная череда последующих епископов непосредственно связана с учениками Христа через цепочку рукоположений.

«И это значение Двенадцати, – пишет протоиерей Александр Шмеман, – как фундамента и средоточия Церкви, так бесспорно, так очевидно для первой общины, что еще до Пятидесятницы первым ее делом будет восполнение их числа: замена Иуды, оказавшегося Предателем».

Избрание нового апостола воспринималось общиной как избрание Самим Богом: «И помолились и сказали: Ты, Господи, Сердцеведец всех, покажи из сих твоих одного, которого Ты избрал принять жребий сего служения и апостольства» (Деян. 1: 23).

Тем временем приближался иудейский праздник Пятидесятницы – Шавуот, посвященный памятным событиям древности, когда на 50-й день после исхода евреев из Египта Бог даровал им Закон (Десять заповедей) на горе Синай (Исх. 19). Накануне торжества огромные толпы паломников из разных уголков Римской империи наводнили Иерусалим. Однако никто, даже сами апостолы не подозревали, что как незадолго до этого ветхозаветная Пасха была упразднена Самим Христом и Им же была установлена новая, так и теперь «ветхий Шавуот» с восходом солнца должен будет упраздниться перед лицом нового.

Почему Пятидесятницу называют «днем рождения» Церкви?

Когда наступило утро, апостолы вместе с Богородицей собрались в Сионской Горнице – в той самой комнате, где незадолго до этого Христос совершил последнюю ветхозаветную Пасху и установил Таинство Евхаристии. Возможно, в этой уже привычной и дорогой для них комнате они хотели вместе встретить праздник Шавуот. Но в девять часов утра произошло удивительное: «И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Деян. 2:2–4).

Странный шум – мягкий, но гулкий, каким бывает ветер в предгрозовой час, – сразу привлек к себе внимание. Со всех сторон к Сионской горнице стекались люди, подгоняемые любопытством. Когда апостолы вышли наружу, то около здания собралась уже огромная толпа людей. Здесь были не только евреи, но и римляне, парфяне, ливийцы, каппадокийцы, словом, все те прозелиты (люди, обращенные из язычества в иудаизм), которые прибыли в столицу, чтобы встретить Шавуот.

И когда апостолы начали говорить, каждый человек в этой многоязычной толпе осознал, что он слышит свой родной язык. Одни от изумления недоумевали и спрашивали друг друга: «Что это значит?» А другие начали смеяться над учениками Христа, говоря: «Они напились сладкого вина» (Деян. 2:13).

Однако смешки тут же утихли, как только апостол Петр обратился к собравшимся с первой проповедью Евангелия. С какой властью, убедительностью, вдохновенной силой он ее произнес, говорит хотя бы то, что по окончании его речи около 3000 человек уверовали во Христа и приняли Крещение (Деян. 2:41), образовав первую христианскую общину.

Итак, Пятидесятница – это день, когда родилась Церковь. Почему? Потому что все семь церковных Таинств, установленные Христом, совершаются Духом Святым – Его таинственным действием.

Апостолам была дарована новая сила, и по характеру своего действия она не имела земных аналогов. Она была дана не для властвования и устрашения, но для исправления искаженности человеческой природы, размыкания зацикленности на самом себе, преображения не только духовного, но и физического начала в человеке. Доказательством действенности этой особой силы Святого Духа, Который вот уже более двух тысяч лет действует в Церкви, являются тысячи и тысячи христианских святых.

Более того, внутри Церкви, образовавшейся на 50-й день после Воскресения Христова, снимаются границы, разделяющие человечество по национальной принадлежности. И говорящие на разных языках апостолы – символ того, что проповедь Евангелия касается каждого человека, где бы он ни жил и во что бы ни веровал.

Отныне все искусственные стены, возведенные человеческими страхами, недоверием и ненавистью, оказались разрушены, как пишет об этом апостол Павел: «А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол. 3:8–11).

Такое бескомпромиссное снятие границ – как языковых и национальных, так и социальных – было совершенно сенсационным для тогдашнего мира.

И проповедь, с которой апостолы впоследствии обратились к язычникам, в первую очередь поражала последних какой-то совершенно непривычной для них «нетерпимостью». Ученики Христа с самого начала говорили об абсолютной уникальности той истины, которая им открылась. Они не пытались комфортно ужиться с окружающими их культами, наоборот, радикально отвергали их, готовы были идти на муку и на смерть, но не принимали — даже хотя бы просто ради видимости — заблуждения других людей.

Как же стало возможным принести настолько революционную проповедь всем народам в Римской империи и даже за ее пределами? Как ничтожно маленькая группа учеников Христа, помещавшаяся в одной комнате, сумела не раствориться в огромной массе всевозможных верований? Почему римским императорам – с их могуществом и силой! – так и не удалось стереть с лица земли христианство? Ответ на эти вопросы, дает апостол Лука: благодаря сошествию и действию Святого Духа.

Какой была Церковь сразу после «рождения»?

Церковь на начальном этапе своего существования внешне казалась, скорее, просто общиной друзей Иисуса, чем каким-то совершенно новым и уникальным религиозным явлением. По сути, только исповедание Иисуса распятого и воскресшего как Бога и Мессии было той отличительной чертой, которая выделяла тогдашних христиан среди множества внешне аналогичных религиозных ответвлений иудаизма.

Более того, если внимательно читать первые главы книги Деяний, можно заметить, что иерусалимская община пока никак не отделяла себя от иудеев. Апостолы продолжала в положенные часы совершать все полагавшиеся молитвы, сохраняла весь ветхозаветный религиозный уклад жизни, а сами христиане каждый день единодушно пребывали в храме (Деян. 2:46), то есть в том самом единственном у иудеев Иерусалимском храме.

И в своей проповеди ученики Христа пока еще обращаются только к своим соотечественникам, надеясь, что они наконец примут Иисуса как Мессию и так же, как и они, войдут в установленную Богом Церковь, приняв крещение.

Однако такая верность первых христиан иудаизму была совсем не пережитком прошлого, от которого Церковь потом постепенно освободится. Наоборот, христиане считали, что они-то как раз и понимают истинный смысл Ветхого Завета и всей обрядовой жизни иудеев. Что весь иудаизм только тогда имеет смысл, когда в центре него стоит вера в Иисуса Христа.

Ветхий Завет был тенью Нового, и только через боговоплощение он получил окончательный и полный смысл, а благая весть о Воскресении Христа – это необходимый ключ к дешифровке всей ветхозаветной истории.

Но только одним соблюдением ветхозаветных обрядов первые христиане, конечно, не ограничивались. Центром их религиозной жизни уже тогда – в самые первые дни – была евхаристия, которая совершалась каждый день и в которой участвовали вся община: «преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца» (Деян. 2:46).

Как совершались эти первые литургии, мы можем понять, если обратимся к одному раннехристианскому тексту — «Дидахи», датируемому концом I-го — началом II века по Рождеству Христову:

«Что касается евхаристии, благодарите так. Прежде о чаше: благодарим Тебя, Отче наш, за святую лозу Давида, отрока Твоего, которую Ты явил нам через Иисуса, отрока Твоего. Тебе слава во веки! Что же касается преломляемого хлеба (благодарите так): благодарим Тебя, Отче наш, за жизнь и ведение, которое Ты открыл нам через Иисуса, Сына Твоего. Тебе слава во веки! Как этот преломляемый хлеб, быв рассеян по холмам и будучи собран, сделался единым, так да соберется Церковь Твоя от концов земли в Царствие Твое. Ибо Твоя есть слава и сила чрез Иисуса Христа во веки. Никто же да не ест и не пьет от вашей евхаристии, кроме крещенных во имя Господне».

Само слово «литургия» с греческого языка переводится как «служение», «общее дело». А совершалось это «общее дело» во время «экклесии» (ἐκκλησία). «Экклесия» же – это особый гражданский термин. Им обозначалось правомочное собрание граждан античного полиса, которое собиралось для решения важнейших экономических или политических задач. А для людей античности, как бы для нас сегодня это странно не звучало, не было ничего важнее, чем участие в политической жизни полиса. Это была важнейшая привилегия, право и обязанность гражданина – прийти на собрание и сказать свое слово. И христиане для того, чтобы подчеркнуть огромную значимость для общины Церкви и литургии стали использовать этот важнейший для тогдашнего гражданского сознания термин.

Таким образом, Церковь – это не какая-то структура, как думают сегодня некоторые люди. Нет, Церковь – это событие, которое случается во время «общего дела», то есть литургии. Ранние христиане воспринимали свое участие в евхаристии как нечто совершенно необходимое. Эта ответственность христианина перед Богом сродни ответственности гражданской: прийти и составить всем вместе экклесию, причаститься Тела и Крови Господа Иисуса Христа.

Поэтому тот, кто не участвовал в литургии, не причащался вместе со всеми из общей Чаши, строго говоря, не являлся христианином. Потому что не выполняет свою главную обязанность и был вне экклесии, вне Церкви.

Именно такое чувство глубокой взаимоответственности среди христиан иерусалимской общины укрепляло их столь удивительное единодушие, о котором мы уже говорили выше и которое не устает подчеркивать апостол Лука: «У множества уверовавших было одно сердце и одна душа» (Деян. 4:32).

Идеал единства пронизывал общину во всем. Он распространялся не только на богослужебную жизнь, но и на повседневную: «Ни одно слово, – пишет Александр Шмеман, – не повторяется так часто в ранне-христианской письменности, как слово “братья”, но в это братство христиане вкладывают весь его жизненный, деятельный смысл».

И та общность имущества, которая была у ранних христиан, – это одно из проявлений их полного единства и взаимной любви. «Все верующие были вместе и имели всё общее. И продавали имения и всякую собственность и разделяли всем, смотря по нужде каждого… Никто ничего из имения своего не называл своим и не было между ними никого нуждающегося, ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов, и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 2:44–45, 4:32–35).

Важно понимать, что общность имущества первых христиан не была связана ни с какими внешними экономическими или социальными соображениями, это вовсе не был какой-то «первохристианский коммунизм». Сама повседневность в ее мелких бытовых деталях, с ее занудностью,  мелочностью, монотонностью внутри ранней Церкви полностью преобразилась: все человеческие отношения были здесь перенастроены на совершенно новый, не имевший аналогов в прошлом, лад – лад любви.

Конечно, позднее это идеалистическое единство постепенно начинает подвергаться коррозии. В христианских общинах, основанных апостолами внутри и за пределами Палестины, разгорались споры, иногда и конфликты. Но образ Иерусалимской общины первых лет ее существования навсегда останется эталоном евангельской жизни для всех последующих поколений христиан.

С какими трудностями столкнулись первые христиане?

Первая трудность, которая возникла перед христианами практически в самом начале и затем постоянно присутствовала в их жизни вплоть до IV века, исходила извне – от гонителей и врагов Церкви. Представители официальной иудейской религии настороженно следили за апостолами и последователями Иисуса. Первосвященники не могли решить, как относиться к этой новой, как они думали, «секте».

С одной стороны, как мы уже сказали, христиане последовательно и даже образцово исправляли все религиозные обряды, а с другой – проповедовали Иисуса Воскресшего, смерти Которого иудейское священноначалие так рьяно добивалось, а затем еще и хорошо заплатило воинам, стоявшим у гроба Иисуса, чтобы они никому не рассказывали о чуде Его Воскресения.

В Синедрионе по этому поводу шли дебаты. На одном из таких собраний виднейший и всеми уважаемый фарисей Гамалиил призвал не начинать открытого преследования и терпеливо понаблюдать за общиной христиан, ведь «если это предприятие от человеков, оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его» (Деян 5:38–39). Но советам мудрого фарисея не вняли.

Первым христианским мучеником, который погибнет от рук своих соотечественников станет Стефан – его забьют камнями. Сразу же после убийства, как пишет апостол Лука, «произошло великое гонение на Церковь в Иерусалиме и все, кроме апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии… рассеявшиеся же ходили и благовествовали слово» (Деян 8:1–4).

Как раз в этот период поначалу ревностный гонитель Церкви, воспитанный в радикально-консервативной иудаистской традиции Савл, который известен нам как Павел, переживет коренной внутренний переворот и станет величайшим апостолом, глубочайшим христианским мыслителем, автором 14 посланий, вошедших позднее в Новый Завет.

Однако бегство последователей Иисуса из Иерусалима после начавшегося первого гонения (ориентировочная дата – 36 г. после Р.Х.) оказалось промыслительным. Ведь благодаря ему проповедь Благой Вести начала распространяться уже за пределами Палестины – на Ближнем Востоке и далее, на запад Средиземноморья. Крещение начинают принимать не только прозелиты, но и бывшие язычники.

Как раз в связи с этим христиане столкнулись с новой трудностью – уже внутренней. Возник чрезвычайно сложный вопрос: необходимо ли образовавшимся христианским общинам, состоящим из бывших язычников (а таких в Церкви становилось все больше и больше), соблюдать все ритуальные предписания Ветхого Завета, в том числе проходить обряд обрезания? И первым, кто на этот вопрос ответил решительное «нет», был апостол Павел.

Однако не все христиане были с ним согласны: «Некоторые, пришедшие из Иудеи, учили братьев: если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись. Когда же произошло разногласие и немалое состязание у Павла и Варнавы с ними, то положили Павлу и Варнаве и некоторым другим из них отправиться по сему делу к апостолам и пресвитерам в Иерусалим» (Деян 15: 1–2).

На соблюдении язычниками Закона Моисеева особенно настаивали христиане, вышедшие из фарисеев. И тогда было решено собрать первый церковный Собор, который состоялся в Иерусалиме в 48 году (Деян, 15).

В Соборе приняли участие не только ученики Христа, но и вся священническая иерархия местной общины, во главе которой стоял тогда апостол Иаков. В итоге законническая позиция поддержки не получила: ставшие христианами язычники были освобождены от исправления ветхозаветных обрядов. «Вы знаете, – сказал на Соборе апостол Петр, – что Бог от дней первых избрал из нас меня, чтобы из уст моих язычники услышали слово Евангелия и уверовали. И Сердцеведец Бог дал им свидетельство, даровав им Духа Святого, как и нам; и не положил никакого различия между нами и ими, верою очистив сердца их. Что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которого не могли понести ни отцы наши, ни мы? Но мы веруем, что благодатию Господа Иисуса Христа спасемся, как и они» (Деян 15: 7–11).

Однако впереди христиан ожидало долгое и в прямом смысле этого слова мучительное отстаивание своей веры: почти триста лет Церковь существовала, оставаясь вне закона. И чем более масштабной становилась проповедь христиан, тем с большей суровостью римская власть карала приверженцев политически опасной, как полагали чиновники, новой религии.

Человек, принимавший крещение, понимал, что совершает противозаконное действие, потому что религия, исповедником которой он становился, была запрещена на территории Римской империи. Ведь христиане, будучи образцовыми и законопослушными гражданами, наотрез отказывались почитать культ римского императора, а это в глазах властей предержащих было открытой демонстрацией их нелояльности.

И хотя тысячи и тысячи мучеников, претерпев ужасные пытки и унижения, засвидетельствуют всему тогдашнему миру безусловную истинность своей веры, вся христианская жизнь, в том числе и богослужебная, долгое время будет проходить в тайне – по домам или в катакомбах – среди могил, откуда до наших дней дошли первые иконографические образы, оставленные верующими гонимой Церкви.

И только в 313 году, после издания Миланского эдикта масштабные гонения прекратились. Громадный и, как казалось, бесперебойный механизм римской власти, столкнувшись с Церковью, дал сбой. Ведь чем жестче и беспощаднее действовали императоры, тем сильнее, громче и убедительнее звучала проповедь христианства.

О чем говорили в своей проповеди апостолы?

Проповедь Благой Вести началась с самого первого дня существования Церкви. Конечно, поначалу она была обращена только к иудеям, многие из которых уже что-то слышали об Иисусе Христе. С этим отчасти связан взрывной рост первых общин: за первый год количество уверовавших увеличилось с нескольких десятков до пяти-семи тысяч человек.

Более того, сама изначальная проповедь апостолов, с которой они обратились к иудеям, была достаточно лаконичной. Вся она сводилась к простому, но важнейшему факту: «Итак твердо знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, Которого вы распяли» (Деян 2:36).

Все глубочайшее содержание веры ранних христиан связано именно с тем, что Иисус Христос умер на Кресте, а затем на третий день воскрес, и что в нем, как пишет апостол Павел, явлена «вся полнота Божества телесно» (Кол 2:9).

Но уже во второй половине I века содержание проповеди апостолов меняется, вместе с той «аудиторией», к которой она теперь была обращена. Ведь для язычников ни Сам Иисус, ни то, что Он Мессия, ни то, что Бог Един ничего не значило. Тем более, для них было неочевидно и то, что этот Бог дал ветхозаветным пророкам Откровение. И потому теперь главным содержанием Благой Вести становится доказательство и провозглашение монотеизма (то есть – единобожия). Кроме того, помимо самого  свидетельства воскресения Христа, апостолы должны были уже подробно и системно излагать язычникам то, чему Иисус учил, какой была Его жизнь.

И, судя по всему, этот устный рассказ апостолов был достаточно точным. Сохранилось очень важное для нас свидетельство священномученика Климента Римского, относящееся к концу I века. Он пишет, что его учитель, апостол Петр, как-то рассказал ему, что каждую ночь он просыпается и мысленно повторяет все, что говорил Господь во время Своей земной жизни. Такая практика была очень распространенной в иудейской культуре: ученики раввинов именно с помощью такого регулярного повторения поучений своих наставников с дотошной точностью их запоминали.

Позднее, для того, чтобы воспоминания очевидцев жизни Иисуса Христа сохранились и передавались последующим поколениям христиан, эти устные рассказы апостолов были записаны в евангельские книги. Каждая из них – это самостоятельное произведение с конкретным адресатом.

Так, например, точно известно, что Евангелие от Матфея было написано для иудеев на арамейском языке: в нем легко различается постоянно повторяющийся акцент на том, что Иисус Христос исполнил все пророчества, сказанные о нем в Ветхом Завете. Евангелие от Марка было адресовано к римлянам, о чем свидетельствует его краткость и компактность. Апостол Лука, написавший свое Евангелие для обращенных в христианство язычников, был учеником Павла, который, согласно Церковному Преданию, не раз приезжал в Иерусалим и общался с непосредственными свидетелями жизни Иисуса Христа, а также – с Пресвятой Богородицей. Поэтому только в этом тексте мы встречаем рассказ о детстве Иисуса Христа.

Самым последним написал свое Евангелие апостол Иоанн, который, как считают некоторые ученые, уже был знаком со всеми написанными ранее текстами и решил дополнить их своим рассказом. Этим объясняется особенность получившегося текста: в нем в наибольшей степени переданы слова и поучения Спасителя.

Евсевий Кесарийский – древний историк Церкви, так пишет о том, что побудило апостола записать свой текст: «Когда первые три Евангелия разошлись повсюду и дошли до него, он (то есть апостол Иоанн – прим. Ред.), говорят, счел долгом засвидетельствовать их правдивость, но заметил, что в них недостает рассказа о первых деяниях Христовых, совершенных в самом начале Его проповеди. И это верно … Иоанна, говорят, стали поэтому упрашивать поведать в своем Евангелии о том времени, о котором молчат первые евангелисты, и о делах, совершенных Спасителем тогда, а именно — до заключения Крестителя».

Каково было нести бремя апостольского служения?

Во время проповеди апостолы постоянно сталкивались с различными трудностями – опасностями во время путешествий, агрессивной и нетерпимой реакцией иудеев или язычников, побоями, лишениями, болезнями. Обо всем этом красочно писал апостол Павел: «Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками. Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне» (1 Кор 4:11–13).

Однако не стоит думать, что апостолы всеми возможными способами искали мученичества, что они «нарывались» на преследования – только бы пострадать и умереть за Христа. Они были людьми здравомыслящими, рассудительными, понимая насколько велика их ответственность перед Церковью.

Достаточно вспомнить апостола Павла, который при необходимости не гнушался пользовался своим особым социальным статусом – римским гражданством.

Так, например, во время своего четвертого миссионерского путешествия он был схвачен и оказался в руках местной римской власти. Чтобы получить от апостола необходимые показания его решили пытать. Но когда Павла уже привязали к камню ремнями, он вдруг спросил сотника: «Разве вам позволено бичевать римского гражданина, да и без суда?» (Деян 22: 22–25). Сотник, застигнутый врасплох, – ведь по законам империи римский гражданин не мог быть подвергнут никакому наказания до обстоятельного судебного разбирательства, – тут же отправился к своему начальнику.

Услышав о том, что арестованный по его приказу еврей обладает столь высоким юридическим статусом, тот незамедлительно отправился к Павлу: «Скажи мне, ты римский гражданин?» – спросил он апостола. «Да», – ответил Павел. Тогда тысяченачальник, не скрывая своего удивления, воскликнул: «Я за большие деньги приобрел это гражданство». На что апостол невозмутимо ответил: «А я и родился в нем». Павел оказался на свободе (Деян 22: 27–29).

Сам он как-то раз признался в своем послании к христианам филиппийцам: «имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас» (Фил 1:23–24). И в этом «нужнее для вас» – вся соль апостольского служения, причина их  бесконечных путешествий, проповедей, наставлений, тревог, лишений.

***

Из 12 апостолов лишь один Иоанн Богослов умер своей смертью.

Апостолы Петр, Андрей, Иаков Алфеев, Варфоломей, Филипп, Иуда, Матфий в разных частях света, претерпев пытки, были убиты. Апостола Иакова Заведеева казнили через отсечение головы.

Апостола Матфея сожгли на костре в Египте. Апостол Фома в Индии во время пыток был пронзен пятью копьями. Апостол Симон Зилот на Черноморском побережье Кавказа был заживо распилен пилой.

Однако задача, трудность которой невозможно даже представить, была выполнена — на территории Римской империи и даже за ее пределами появились первые христианские общины. Во главе каждой из них стояли рукоположенные апостолами епископы, которые совершали богослужения, крестили людей и укрепляли свою общину в вере и благочестии. Апостолы оставили после себя учеников, которые приняли от них учение, можно даже сказать, некоторую особую школу миссии и продолжили дело проповеди.

Впереди Церковь ждали новые вызовы: гонения, преследования, внутренние нестроения, полемика с античными интеллектуалами-язычниками. Церкви, как пишет Александр Шмеман, еще «надлежало принять весь зной, всю пыль своего длинного, земного, человеческого пути». Появятся внутренние расколы, ереси, в ответ на которые Церковь, опираясь на Священное Писание и Предание, начнет разрабатывать свое богословское учение.

Но по прошествии уже почти двух тысяч лет Церковь, несмотря ни на что, остается той же, какой она возникла в день Пятидесятницы. Не прервалась цепочка рукоположений епископов от апостолов. Не прекратилось совершение литургии. И с каждым веком святых становится все больше и больше. И Дух Святой все также продолжает и будет

Источник: Фома.ру